Фальрах сжал кулаки. Нужно перестать задавать себе этот вопрос. Он не Олловейн! Совершенно не важно, как поступил бы мастер меча! Он Фальрах, стратег Эмерелль. Работу с мечом он предоставляет другим. Он планировал, пытался предусмотреть все неожиданные обстоятельства. Он умел делать это. Смертоносно… Пойти сейчас туда — сущая глупость.

Если бы это была игра, то сейчас он вышел бы из нее и сохранил выигрыш.

Эльф подошел к детям. Большинство из них уснули. Только самый старший караулил.

— Мадра пошел за моей мамой?

Фальрах откашлялся. Он все еще не произнес ни слова. Поэтому только кивнул.

— Великан славный. Он сказал, что однажды я наверняка стану великим тролльским воином. И что я должен присмотреть за остальными, пока он не вернется. Можешь тоже лечь поспать, я покараулю.

Ну вот, теперь и дети предлагают покараулить его сон.

— Ты плохо выглядишь, великан. Все лицо в крови. Прежде чем уснуть, Ганья рассказывала мне, как тяжело тебе было сражаться с бурей. Мадре повезло больше. Мы достигли пещеры, не борясь с песком. Думаю, Мадра хочет доказать тебе, что так же силен, как и ты. Поэтому и пошел.

Фальрах тяжело вздохнул. Легкие все еще жег песок. Прав ли мальчик? И пристыженный в этой ситуации — Мадра?

— Я… должен… идти, — с трудом прохрипел эльф.

Мальчик серьезно кивнул.

— Мадра сказал, что ты поможешь ему.

Проклятый громила! Неужели Мадра — провидец? Нужно будет вызвать его на поединок на игральных костях, когда все закончится. Это будет интересная игра.

Слегка покачиваясь, эльф побрел к выходу и выглянул наружу. Буря висела перед отверстием в скале, подобная плотному коричневому шерстяному одеялу, поглощавшему почти весь свет. Идти туда — безумие. Фальрах не должен доказывать троллю, что так же храбр, как и он.

Эльф закрыл платком рот и нос. Нужно кое-что доказать себе… И, может быть, еще Эмерелль. Ветер выдует у него из головы все эти глупые мысли.

Остроухий еще раз глубоко вздохнул, а затем покинул укрытие. Казалось, по коже тут же принялись колотить тысячи маленьких кулачков, пытаясь сорвать с него одежду.

Спиной к ветру он лучше продвигался вперед. Он мог бежать! Его охватила радость. Казалось, он летит на крыльях.

Он просто убежит от бури! И эльф едва не завопил от радости, но немного разума у него все же осталось, чтобы не позволить открыть рот во время бури.

Что-то свалило его с ног. Резкая колющая боль пронизала левую ногу. Ветер пронес его в падении немного вперед. Эльф вытянул руки. Внезапно все стало происходить неестественно медленно. Фальрах приготовился падать, когда порыв ветра ударил его в спину, словно кулаком, и швырнул оземь. Голова ударилась о что-то твердое. Яркие точки света стерли колышущуюся пелену песчаной бури.

Он не потерял сознание. Скорее это было похоже на то состояние, когда утром уже не спишь, но все еще не хватает силы подняться с ложа. Он почувствовал, как песок накрывает его. Словно мягкое теплое одеяло.

Дыхание дракона

Никодемус обиделся на Мадру за то, что тролль взял детей, а не его. Они ведь товарищи. Когда убежал еще и эльф, лутин приложил все усилия, чтобы поспеть за ними. Но это было бесполезно. У него слишком короткие ноги. Смерть из-за коротких ног, мрачно подумал он. Почему-то собственная гибель представлялась ему иной. Нет, не так. До сих пор он вообще особо не задумывался о собственной гибели.

Он глянул на коричневую стену, несшуюся прямо на них.

Внезапно она вытянула вперед руку и накрыла эльфа. Никодемус совершенно растерялся. Бури так не поступают! Он даже остановился.

Эмерелль крикнула что-то. Звук поглотил рев урагана. Лутин не обратил на него внимания. Просто стоял и смотрел на стену, которая снова втянула в себя руку и продвигалась вперед.

— Идем! — Пожилой кобольд в странной кожаной шапке схватил его и потащил за собой. — Ты что, не слышал? Мы должны собраться вокруг нее!

Лисьехвостый покорно позволил вести себя. Эльфийка подняла руки над головой. Ее ладони были прижаты друг к другу.

Между ними свисал кожаный ремешок. Никодемус знал, что бывшая королева считалась, пожалуй, сильнейшей волшебницей Альвенмарка. Но на фоне стены бури, заполнявшей собой весь горизонт, она казалась до смешного маленькой и хрупкой.

На этот раз от стены песка, отделилось сразу две руки. Никодемус искал объяснения. Может быть, в ветре живут течения, как и в воде? Это возможно, это совершенно естественное явление. Но то, что руки тянулись прямо к ним и что на много миль вдоль стены больше не было таких щупалец, казалось очень странным. Что ж, бывают очень странные совпадения!

И почему он не превратился в сокола? Лутин застонал. Какой же он идиот! Испуг лишил его рассудка! А сейчас слишком поздно. Ему уже не уйти от ветра.

Добон, старый кобольд в кожаной шапке, положил руку ему на плечо. Очевидно, он воспринял его вздох как попытку сдаться на милость неизбежной гибели.

— Я предупреждал ее.

Несмотря на то что он говорил очень тихо, Никодемус разобрал слова. Шум бури почти стих. Наверняка и этому есть естественное объяснение!

— Сад Ядэ принадлежит драконам. Они не хотят, чтобы в него входили посторонние. Они защитили его!

Какая безумная глупость! Драконов не существует. Стена пыли теперь находилась на расстоянии всего лишь пятидесяти шагов.

— Это не буря. Это дыхание дракона.

Еще десять шагов! Никодемус инстинктивно пригнулся, несмотря на то что понимал: не поможет! Защищаясь, поднял руки. Абсурдный жест, с учетом огромной силы, которая через мгновение обрушится на него. В отчаянии он цепляется за любую соломинку, подумалось ему. А потом удивился, что ж так долго не приходит беда. Дурная шутка судьбы? Неужели последний миг тянется, чтобы он мог увидеть все грани страха смерти? Может быть, перед глазами промелькнет вся жизнь?

Бесконечные часы с мастером Громьяном, который в бескрайних степях Земель Ветров учил его магии. Его утраченная любовь, Лица, которая уже давно не ждет его.

Но ничего этого не произошло. Наконец он заморгал и поглядел между ладонями, убежденный, что буря только и ждет этого мгновения, чтобы стереть бедного лутина в порошок раскаленным песком.

Его окружали желтовато-коричневые сумерки. Песок находился не далее чем в трех шагах. Грохот ветра и песка сменились тихим скребущим шорохом. Звук был такой, от которого, несмотря на то что он почти не слышен, по коже бегут мурашки.

Казалось, ураган остановила стена из стекла. Иногда по ней пробегали серебристые полосы. Никодемус поднял голову. Высоко над головами путников стекло сходилось в купол.

От взгляда на Эмерелль у лутина перехватило дыхание. Меж сложенных ладоней, которые она тянула к небу, струился свет, пронизывавший кожу и плоть. Никодемус видел кости ее кистей, похожие на тени, окруженные темно-розовым сиянием.

Сустав и даже сама кость руки почти до самого локтя тоже были видны. Тонкая струйка дыма поднималась между руками, вертикально и ровно, исчезая в верхней точке купола. Казалось, эльфийка подвешена на ниточке, сотканной из дыма.

Она стояла в самом центре защитной темницы.

Никодемус потянул руку к магической стене. Кто-то ударил его по пальцам.

— С ума сошел? — рядом с ним оказался Добон, старый кобольд был вне себя от ярости. — Ты ведь наездник драконов! Ты лучше всех должен знать, что значит коснуться дыхания дракона!

Никодемус раздраженно посмотрел на старика.

— И что это значит?

Теперь взгляды серокожих были устремлены не на Эмерелль, а на него. Таращились даже дети.

— Дыхание дракона раздевает всякого, кто хочет войти в сад Ядэ. Сначала оно срывает с тебя одежду. Затем кожу.

И под конец оставляет только отполированные кости. Это заклинание, древнее, как сами драконы. Оно было когда-то создано королем. И несмотря на то, что великие драконы ушли много поколений назад, их заклинания живы. Никто не может войти в место, созданное только для них. Только те, кого они позовут к себе, защищены от дыхания дракона. Всех остальных оно погубит.